История России с древности до наших дней.

[Баян]

Отделяя «западный» социализм от его «восточного» собрата, можно, например, сказать, что западные социалисты предпочитали запускать в банковские портфели свои невооруженные руки: становились министрами и получали мзду. Восточные предпочитали action directe. Два самых прекрасных Иосифа мировой истории – Иосиф Сталин и Иосиф Пилсудский промышляли «экспроприациями», так по тем временам называли вооруженный грабеж под фирмой идеологии. Иосиф Сталин возглавлял кавказских гангстеров, и самым крупным его подвигом было ограбление тифлисского казначейства, во время которого взрывом бомбы было убито несколько десятков случайных людей и было похищено что‑то около двухсот тысяч рублей – царским золотом, не сталинскими кредитками. У другого Иосифа – Пилсудского масштабы по тем временам были скромнее: при вооруженном нападении на почтовый поезд на ст. Безданы было убито всего только два почтовых чиновника и украдено что‑то около десятка тысяч рублей. Оба Иосифа сидели в той же царской ссылке, заседали или пытались заседать на тех же социалистических конгрессах и вообще клялись в вечной пролетарской солидарности. Потом пути их несколько разошлись. Один Иосиф стал гением в Варшаве, другой Иосиф стал гением в Москве. Один из сподвижников польского гения – тоже поляк Феликс Дзержинский остался в ленинско‑сталинском лагере. И стал основателем ВЧК, потом – ОГПУ и теперь – МВД. Другие последователи польского гения основали в Польше диктатуру так называемых «пилсудчиков». Социалистические наследники Дзержинского расстреляли в Катыни десять тысяч пленных социалистических наследников Пилсудского. И свалили вину на социалистических последователей Гитлера. Социалистические последователи Гитлера расстреляли несколько миллионов социалистических последователей Пилсудского и Сталина. Пролетарии СССР уморили голодом около двух миллионов пленных немецких пролетариев. Трудящиеся Польши отправили на тот свет какое‑то еще нам неизвестное количество немецких трудящихся, проживавших восточнее линии Одер – Нейсе. В настоящий момент все эти варианты социалистической солидарности остановились на линии Эльбы.

 

Иван Солоневич "Диктатура импотентов"

Изменено 6 июня, 2021 пользователем Баян

[Баян]

.

Изменено 6 июня, 2021 пользователем Баян

[Dernik]

@Баян слушай, поставь на аву портрет Николая Второго.

[Баян]

Солоневич - голова! Как, всё равно, глаза открывает. Вот что значит образованный современник тех исторических событий. В социалистических авторитарных государствах - СССР, Германии и Италии - обещания свобод обернулись их уничтожением и созданием полицейского государства; обещания мира вылились в гражданские войны, устранение социалистических конкурентов и подготовке к агрессивным внешним войнам; обещания процветания вылились в голод, новое крепостное право, ненужную бюрократию и ненужную военную промышленность, материальную нужду; а обещания отмены смертной казни привели к массовому применению смертных казней (где-то по классовому признаку, где-то - по расовому). Культура стала подчинена закону ненависти, стала подвергаться невиданной цензуре, пела оды властителям, из стран стали бежать учёные, конструктора, населению вдалбливались в умы мифы о загнивающем капиталистическом Западе...

 

Социализм на деле обернулся антинародной диктатурой: где-то (как в Польше) вполне себе буржуазной и капиталистической. Т.е. социалисты в борьбе за власть быстро перекрашивались в нечто противоположно иное, используя социалистические лозунги для восхождения на властный олимп.

 

Это о чём говорит? Никто и не собирался ничего для народа делать, вся борьба была - борьбой за власть.

 

Цитата

Из всех обещаний социализма не вышло ничего. Самая капиталистическая страна мира – США является самой свободной, самой сытой страной. Самая социалистическая страна – СССР является самой порабощенной и самой голодной. Но никакая очевидность не действует на человека, профессионально заинтересованного во лжи. И очень мало – на людей, в этой лжи воспитанных. Пролетарии Европы докатились до уровня питекантропии. Им есть нечего. Им жить негде. Но они твердо убеждены в том, что именно в этот момент нужно возможно меньше работать и возможно больше получать. Французские горняки оставляют французских банковских чиновников без топлива, те оставляют горняков без заработной платы. Американские моряки оставляют русских горняков без хлеба, русские горняки оставляют немецкую промышленность без угля, немецкая промышленность оставляет немецкого мужика без горючего, машин и удобрений, и немецкий мужик оставляет немецкую промышленность без хлеба. Так соединяются пролетарии всех стран.

 

Изменено 6 июня, 2021 пользователем Баян

[Афоня]

18 минут назад, Dernik сказал:

@Баян слушай, поставь на аву портрет Николая Второго.

Заплюют. )))

[Баян]

27 минут назад, Dernik сказал:

@Баян слушай, поставь на аву портрет Николая Второго.

Вот скажите честно, если бы вам пришлось выбирать, в России какой эпохи жить (либо - либо): Николая Второго или Сталина, вы бы что выбрали?

[Dernik]

16 минут назад, Баян сказал:

Вот скажите честно, если бы вам пришлось выбирать, в России какой эпохи жить (либо - либо): Николая Второго или Сталина, вы бы что выбрали?

Хороший вопрос, сравниваешь эпохи с отсутствием свобод людей. То есть начинаешь подходить к тому, что царизм это ущемление прав людей. Так что с авой?

 

26 минут назад, Афоня сказал:

Заплюют. )))

Да не, потроллят немного.

[Баян]

Около двухсот лет тому назад, в царствование той же Екатерины, князь Потемкин завоевал нынешний Юг России, в том числе Крым. В сознании среднего читающего европейского человека имя князя Потемкина неразрывно связано с выражением «потемкинские деревни». Так пишет история. История не пишет о том, что тогдашние «потемкинские деревни» сейчас называются Одессой, Севастополем, Днепропетровском и прочими такими бутафорскими названиями. Война на Юге России была зверской войной. Татары оказывали отчаянное сопротивление, и население северных районов Крыма было истреблено почти поголовно. Приблизительно в таком же стиле разыгрывались и кавказские войны. Так что Гаагские принципы в этих войнах не применялись. Крым же в предшествующую эпоху играл ту же роль, какую играли арабские торговцы черным деревом в Африке времен Стенли. Для демократических принципов ведения войны места там не было. Однако после капитуляции Крыма его населению был предоставлен выбор: остаться в России или эмигрировать в Турцию (Крым до того принадлежал Турции). Часть осталась, часть предпочла уехать. Уезжавшим был предоставлен тоннаж для них и для всего их имущества, были выданы деньги на проезд и деньги на обзаведение на новых местах. Это было двести лет тому назад, в одну из самых реакционных эпох России, по отношению к Разбойным племенам, профессионально промышлявшим торговлей живым человеческим мясом.

 

Иван Солоневич

 

 

2 минуты назад, Dernik сказал:

Хороший вопрос, сравниваешь эпохи с отсутствием свобод людей. То есть начинаешь подходить к тому, что царизм это ущемление прав людей. Так что с авой?

Какой же вы всё-таки занудный...

Изменено 6 июня, 2021 пользователем Баян

[Dernik]

@Баян пипа, прогресс есть. Читай побольше книжек умных и старайся отвечать на вопросы.

[Баян]

Станьте для меня интересным собеседником, тогда и поговорим.

[Dernik]

4 минуты назад, Баян сказал:

Станьте для меня интересным собеседником, тогда и поговорим.

Слушай, я перенесу этот перл в цитатник, ок? Псевдоправославный тролль с верой в царя мессию, постящий простыни, который никто не читает, и регулярно разжигает межнациональную рознь, пытается говорить о собеседнике) да над тобой только ленивый не прикалывается, так как проще со стенкой общаться. 

Изменено 6 июня, 2021 пользователем Dernik

[Баян]

6 минут назад, Dernik сказал:

Псевдоправославный тролль с верой в царя мессию, постящий простыни, который никто не читает, и регулярно разжигает межнациональную рознь

Теперь расскажите подробнее о себе. Ведь о других все скоры на суд.

Изменено 6 июня, 2021 пользователем Баян

[Баян]

Идут неизменные поиски классового и внеклассового козла отпущения. В русском случае поиски эти развивались по такой линии: нужно свергнуть проклятый старый режим. Свергли. Стало хуже. Нужно свергнуть буржуазное Временное правительство. Свергли. Стало хуже. Нужно разбить Колчака, Деникина и прочих. Разбили. Нужно ликвидировать «капиталистические остатки» в стране. Ликвидировали. Нужно ликвидировать крестьянство – почву, из которой рождаются капиталистические отношения. Ликвидировали. Нужно искоренить троцкистских фашистов – искоренили. Нужно расстрелять бухаринских уклонистов – расстреляли. Нужно разбить германских фашистов – разбили. Нужно разбить американских милитаристов – пока еще не разбили. И вот в результате всех этих всемирно исторических побед победоносный трудящийся России ночью вором пробирается на поля, которые раньше кормили пол‑Европы, там крадет колосья и за кражу их отправляется на каторжные работы.

 

И этому трудящемуся, даже и сидящему на каторжных работах, власть говорит: виноваты последствия проклятого старого режима, потери гражданской войны, саботаж капиталистической агентуры – Троцкий, Бухарин и прочие, виноваты немецкие фашисты, американские империалисты, интеллигентские саботажники, несознательные рабочие, виноваты ВСЕ, кроме НАС. Нужно ненавидеть ВСЕХ, кроме НАС.

[Баян]

Только в самое последнее время, в Германии, в 1946 году, я вдруг вспомнил: будучи репортером, я в 1914 году за каждую строчку получал гонорар, равный цене двадцати пяти яиц. Кто сейчас заплатит мне такой гонорар? и кто снабдит меня яйцами, если бы я этот гонорар и получил? И не был ли частный предприниматель волей или неволей просто нянькой и мамкой, кормилицей и сестрой милосердия? Не он ли, частный предприниматель, как‑то заботился о моем построчном гонораре и как‑то посредничал между мной и людьми, которые готовы были заплатить 0,000001 копейки за удовольствие прочесть в газете мой отчет о заседании петербургской думы? Не он ли заботился о доставке из Воронежской губернии в Санкт‑Петербург тех двадцати пяти яиц, в которые таинственным образом превращалась моя репортерская строчка? Он, частный предприниматель, был очень суров ко мне как к работополучателю: он требовал, чтобы я писал толково и грамотно. И если бы я толково и грамотно писать не умел, он бы выгнал меня на улицу. Но когда я приходил к нему покупать ботинки, то в моем полном распоряжении был целый склад, и я мог капризничать, как мне было угодно. Мне тогда никак не приходило в голову, что если я как покупатель ботинок имею право капризничать, то, может быть, такое же право имеет и неизвестный мне потребитель моих строчек? И что если частный предприниматель не будет особенно придирчив в отношении меня, я никак не смогу быть придирчивым по адресу ботинок: придется носить, что уж мне дадут? Вообще много совершенно простых и, казалось бы, совершенно очевидных соображений никак не приходило в голову.

 

Наступил военный коммунизм. Есть было вовсе нечего. О каких бы то ни было капризах по поводу свежих яиц или модности ботинок даже разговаривать было нечего. Я по тем временам занимался поисками еды, а не объяснений ее отсутствия.

 

Иван Солоневич

[Dernik]

34 минуты назад, Баян сказал:

Теперь расскажите подробнее о себе. Ведь о других все скоры на суд.

Мне с чего начать рассказ? ФИО, паспортные данные, адрес проживания итд? Слушай, ты забавный... Ну и далее пару простыней... Чтобы просто было, так пипа?

[Баян]

@Dernik Ты ведь не только на меня бросаешься: навешиваешь ярлыки, говоришь о наступившей весне или осени, ты и к некоторым другим форумчанам, кто не согласен с тобой по Астрахани и Москве, так же относишься.

 

Почему?

Изменено 6 июня, 2021 пользователем Баян

[Dernik]

1 минуту назад, Баян сказал:

@Dernik Ты ведь не только на меня бросаешься: навешиваешь ярлыки, говоришь о наступившей весне или осени, ты и к некоторым другим форумчанам, кто не согласен с тобой по Астрахани и Москве, также относишься.

 

Почему?

Помилуй, кто на тебя бросается? Просто говорят как есть.

[Баян]

Осенью 1926 года я переехал из Одессы в Москву. В Одессе я был раньше преподавателем гимнастики, потом стал инструктором спорта в местном профсоюзе. В Москву я попал уже на более высокий пост, пост спортивного бюрократа в Центральном союзе служащих. Мой брат в той же Москве занимал еще больший пост инспектора спорта в военном флоте. И в качестве человека, имеющего почти адмиральский чин, получил крохотную комнату на Тверской улице в доме 75. Потом брата сослали на Соловки, и комната осталась в моем полном распоряжении. Я из нее сбежал.

 

И в квартире было семь комнат, и в семи комнатах жили восемь семейств. Одно из них жило в ванной. По утрам в коридоре шипели восемь примусов. По ночам из пяти комнат доносился крик неизвестного мне количества детей. По всем комнатам квартиры безданно и беспошлинно бродили неисчислимые полчища клопов. Это был «жилищный кризис» который, начался с началом революции и стихийно растет до сих пор.

 

Он был в Одессе. Но в Одессе он был, казалось, само собою понятным: Одессу бомбардировали, осаждали, атаковали, защищали и грабили и белые, и красные, и иррегулярные туземные банды. В Москве ничего этого не было. Одесса, политически отставшая лет на пять, оказалась оазисом по сравнению с нашей передовой столицей; в Москве оказалось вовсе невозможно жить. По крайней мере, для меня. Я могу выносить: примусы, детей, споры из‑за уборной и пререкания из‑за кухни, но к клопам у меня решительно то же отношение, что и к социализму: я не могу. Я сбежал. Но это мне удалось не сразу.

 

Иван Солоневич

[Баян]

Итак, дом принадлежит кооперативу людей, в нем ныне проживающих. То есть не собственникам отдельных квартир или даже комнат, а перехожему бюрократическому пролетариату, вроде меня. Мне лично на этот дом было, говоря откровенно, наплевать: у меня была целая масса других забот. И кроме того, даже в самые мрачные минуты моей жизни я все‑таки не предполагал разделять свое ложе с клопами до бесконечности. Но на этих собраниях я научно и точно установил следующее.

 

Домом управляет домком – теоретически выборный, как теоретически выборными были и советские Съезды Советов, и рейхстаг «третьего рейха». Домком был служащим, чиновником, бюрократом – как вам будет угодно. Он был обязан чинить крыши, вывозить мусор, вставлять выбитые стекла, закупать топливо и совершать некое количество мне малопонятных хозяйственных операций. На каждый из этих операций домком мог украсть неизвестное мне количество краски, стекла, топлива или денег. Для того, чтобы он не украл или для того, чтобы он не предавался «бесхозяйственности», я, один из жильцов одной из квартир, должен был ходить на собрания, выбирать правление, контрольную комиссию, комиссию по культурно‑просветительной работе, комиссию по «озеленению» двора и прочее в этом роде. Я очень скоро сообразил, что ни о чем этом я, во‑первых, не имею понятия: а если бы и имел, то не имею никакой возможности заниматься всеми этими собраниями: у меня ведь есть все‑таки и мои собственные дела.

 

Пессимисты называли Москву «городом‑деревней». Оптимисты могли бы назвать ее городом‑садом. Вне рамок главных улиц с их многоэтажными домами (этажа три‑четыре) раскинуты сотни тысяч особняков или небольших домиков. В особенности на окраинах города. Я устремился туда. Методика моих поисков, как я установил позже, не годилась никуда. Нужно было бегать не по усадьбам, а по бюрократам. Но то, что я увидал, оказалось достаточно поучительным: крыши позаваливались, стены порастрескались, отовсюду неслась ужасающая вонь давно не чищенных уборных. От многих домов и домишек только руины. Я понял: тут хозяйствовали домкомы.

 

Иван Солоневич

[Баян]

Тот советский бюрократ, к биографии которого я сейчас перехожу, в нашей борьбе никакой роли не играл. О том, что он появится на свет, никто из нас никакого представления не имел. О том, что именно он будет проделывать, появившись на свет, мы никакого представления и иметь не могли. В 1920 году я был политически довольно грамотным молодым человеком. Я был монархистом, антисоциалистом, верующим и вообще тем, что принято называть «реакцией». На фронтах и в тюрьмах рядом со мной воевали и вместе со мной сидели другие русские юноши, которые называли себя социалистами. И даже революционерами. Я воевал против того, что я называл революцией, они воевали против того, что они называли контрреволюцией. И когда в ожидании боя или расстрела мы, так сказать, открыли друг другу души свои, то оказалось, что мы все воевали и сидели во имя одной и той же традиции физического и морального здоровья нации. Я был монархистом, но я был за раздел помещичьей земли и я не был против «национализации кредита». Они были социалистами, но они «ничего не имели против монархии». Я стою за капитализм, но к рядовому русскому рабочему я питаю искреннее уважение. Они стояли за пролетариат, но в их присутствии нельзя было оскорбительно выражаться о русской монархии, профессиональная революционная пропаганда до 1917 года получала официальные указания от своих руководящих органов: можно ругать помещиков, дворян, банкиров и генералов, но нельзя ругать Царя. Они считали себя атеистами, я был верующим. Обе стороны были склонны очень скептически относиться к «попам», но для обеих сторон были вещи недопустимые. Говоря короче, у всех нас действовал почти безошибочный инстинкт физической и моральной чистоплотности, то есть физического и морального здоровья страны и нации.

 

Сейчас еще больше, чем в 1920 году, можно сказать, что сталинизм есть логическое продолжение царизма, и в 1920 году для этого было еще больше оснований, чем сейчас. Сейчас еще больше, чем в 1920 году, можно составить такую таблицу, в которой был бы перечислен целый пучок параллельных линий во внешних проявлениях царизма и сталинизма. Можно, конечно, составить таблицу пересекающихся линий. Но все это, как и мой нынешний домком, не имело никакого отношения к мотивам наших действий в эпоху гражданской войны. От большевизма нас отвращал инстинкт. Совершенно такой же, какой отвращает нормального юношу от девушки, у которой весь лоб в прыщах. Юноша может и не знать, что поцелуй этой особы с прыщавым лбом отплатится проваленным носом. Мы не могли знать, что флирт с большевизмом отплатится провалом всей страны. В 1920 году мы не понимали ничего. Но мы инстинктивно шли по правильному пути. Фарисеи нашей философии думали и уверяли нас, что они понимают все. Как впоследствии оказалось, они понимали еще меньше нас: у них не осталось даже и инстинкта.

 

Иван Солоневич

[Dernik]

Понеслось...

[Баян]

Что я и говорил: нынешняя бюрократия берёт своё начало с бюрократии совдеповской. Солоневич одно время вращался в системе советской бюрократии и видел ситуацию изнутри. Один в один всё. Дореволюционная бюрократия по его воспоминаниям была иной.

[Dernik]

18 минут назад, Баян сказал:

Что я и говорил: нынешняя бюрократия берёт своё начало с бюрократии совдеповской. Солоневич одно время вращался в системе советской бюрократии и видел ситуацию изнутри. Один в один всё. Дореволюционная бюрократия по его воспоминаниям была иной.

Тихо сам с собой.  

[Баян]

Царское правительство скупало железные дороги, чтобы понижением тарифов поднять индустриальный рост страны. Было ли это правильно или неправильно это уж другой вопрос. Советское правительство национализировало те же железные дороги, чтобы «ликвидировать капиталистов».

 

Эксплуатация человека человеком прекращается. Начинается эксплуатация человека бюрократом. Начинается разращение чудовищной бюрократической опухоли, пронизывающей весь народный организм. Социалистическая бюрократия достигает мыслимого предела – или идеала бюрократического распухания; схвачено все, конкуренции больше нет. Нет ни одной щели, которая была бы предоставлена свободной человеческой воле. Жизнь замкнута в план, и на страже плана стоят вооруженные архангелы, охраняющие врата социалистического рая: чтобы никто не сбежал.

Изменено 6 июня, 2021 пользователем Баян

[Баян]

Внешняя история Московской Руси заканчивается полным разгромом двух опаснейших противников России: монгольских орд – на востоке и шляхетской Польши – на западе. Наступает некоторая относительная передышка семнадцатый век, в котором московское дворянство – слой, созданный для организации вооруженной защиты страны – пытается использовать свою организацию для захвата власти НАД страной. Это ему и удается в эпоху так называемых петровских реформ – в эпоху «европеизации» России.

 

При жизни Петра Первого и в течение первых сорока лет после его смерти – «европеизация» закончена. Рядом последовательных законов разгромлены парламент, самоуправление, церковь, купечество. Крестьянство переведено в состояние крепостных рабов. (Однако, и их число никогда не превышало 30 % населения страны).

 

Разгромлена так же и наследственная монархия – заклятый враг русской аристократии.

 

В допетровской Руси крестьянин был лично свободным и равноправным членом национального целого. Был свой «габеас корпус акт», были сельское и городское самоуправление, были всероссийские съезды этого самоуправления, был парламент – и вообще бессвязная, органически выросшая, ненаписанная «конституция» старой Москвы в изумительной степени напоминает сегодняшнюю конституцию Англии: ничего не написано, а все держится на традиции.

 

Эпоха Петра (сам Петр был тут более или менее не при чем) ликвидирует все это. Начинается «европеизация», но не по демократическому образцу Англии, а по феодальному образцу Польши. Возникает принципиально новый для России и принципиально для России неприемлемый рабовладельческий слой, лишенный каких бы то ни было обязанностей по отношению к государству. Страна отвечает пугачевским восстанием и почти непрекращающейся гражданской войной около каждой помещичьей усадьбы. Новое дворянство удовлетворило свою «похоть власти», как об этом говорит историк Ключевский. Но оно осталось в полном одиночестве. Органические связи оказались порванными. Польско‑шведско‑годландская культура скользит по поверхности нации, демократической в самих глубинных своих инстинктах, и служит только одному: дальнейшему отделению белой кости от черной кости и голубой крови от красной – рабовладельцев от рабов. Русский образованный слой оказывается оторванным от всех корней национальной жизни. Он ищет корни за границей, и вот тут‑то начинаются шатания из стороны в сторону – от Лейбница к Руссо, от Вольтера к Гегелю и от Фурье к Марксу.

 

Иван Солоневич