Медный всадник
Когда решили памятник построить
Царю великому Петру,
Искали под него фундамент,
Он должен быть большой величины.
Пришёл однажды Вишняков Семён, сказав,
Что под фундамент есть гром-камень.
Фальконе, архитектор, осмотрев его,
Одобрил камень под фундамент.
Тысячу шесть тонн тянул камень,
В двенадцати верстах от Петербурга он лежал,
В селении Лахта он находился,
Гром-камень, что лежал в земле.
Этьсин Фальконе взялся строить,
Француз уже немолодой,
Пред мастерской возвышенность построил,
Чтоб мог скакать наездник на коне лихом.
Гром-камень довезти непросто,
Ведь техники не было никакой,
По двадцать метров в день его тянули
К реке, чтоб увезти с собой.
Спецлодку сделали для камня
И, затопив её в воде,
Гром-камень в неё затянули,
Потом уж воду откачав на дне.
Подняли паруса по ветру
И в Петроград доставили его.
Спокойно довезли, без шума,
Доставили на место хорошо.
Двенадцать лет Фальконе памятнику отдал,
И вот торжественно решили открывать.
А тут кусок от глыбы отвалился,
И нужно было срочно его убирать.
Желающих нашлось немало,
И даже иностранцы здесь нашлись,
Денег огромных запросили,
Людей ведь много нужно, лошадей.
Но тут в контору старичок явился,
Он низко поклонился и сказал:
«Огромный камень я могу убрать».
Люди в конторе удивились,
Не знали, что ему сказать.
Шутки ради ему разрешили,
А дед и впрямь утром к камню пришёл.
Он глыбу обошёл не раз,
Круг начертил большой и стал копать.
Его спросили: «Где твоя бригада?»
«Да я один, мой сын и лошадь у меня одна».
«Да ты с ума сошёл!» «Да нет,
Дней несколько вам нужно обождать!»
В телегу землю он кладёт, лопата за лопатой,
А землю отвозил к Неве.
И дней прошло не так уж много,
У камня яма выросла большая прямо на глазах.
Подкатывать мужик стал глыбу,
И на глазах у публики большой
Осколок покатился в подготовленную яму,
Закончен был тяжёлый труд большой.
За труд мужицкий, благородный,
Что не жалел он сил своих,
Хозяин был мужик нежадный,
Лишь три рубля он заплатил.
Фальконе, не поладив что-то,
Во Францию уехал он свою.
Он не увидел труд свой многолетний,
Жаль, что не повезло ему.
Юрий Фельтен должен был поставить
Гром-камень, укрепить там навсегда.
На камне всадника поставить,
Где будет он стоять века.
К столетию вступленья на престол
Открыт был памятник Петру.
Вот два столетия стоит он над Невой,
Неотделим от Петрограда,
Это России всей награда!
К 65-летию Победы
Шестьдесят пять лет уже прошло,
И вот опять ждём День Победы!
Ведь не бесследно всё ушло,
Жестокие и страшные те годы!
Мы помним, как кругом горело.
И не одна наша страна —
Весь мир страдал тогда от горя,
Земля тряслась, как в шторм вода!
Людей не тысячи, а миллионы
Шли свою землю защищать.
Все люди были невиновны,
Своё все не хотели отдавать.
И встал народ против войны жестокой,
Жизни своей не щадя.
И все сказали тогда люди:
«Умрём, раз жить нам не дано!»
А сколько тел плыло по Волге,
Бомб и снарядов падало в неё!
По берегам валялись детей трупы,
Страх — видеть это было нелегко!
Мы этот страх преодолели,
Фашистов из Сталинграда стали гнать.
Для россиян пришла надежда —
Победа будет, хоть и долго ждать.
И все враги, что нас пугали,
Теперь бегут сами от нас.
И старики тогда сказали:
«Теперь мы разобьём всех вас!»
И сдался Паулюс, генерал-фельдфебель,
С огромной армией своей.
Его вели под стражей, без погонов,
Паулюс плёлся с поникшей головой.
Сталин сказал: «Вы город наш с землёй сравняли,
Теперь сами построите его!»
Чтобы на все века вперёд все знали:
Не трогать у России ничего!
Золотой затон
Когда-то в юности своей
Был рыбаком-профессионалом.
Чаще встают всё в памяти моей
Места, где занимались мы уловом.
Красив огромный был затон,
Мы «золотым» его все звали.
Любили мы рыбачить в нём,
Места уловистые знали.
На берегу, кругом затона,
Котлы висели рыбаков,
Куда съезжались вечерами
Послушать своих вожаков.
Когда они в азарт входили,
Да ещё выпив двести грамм,
Такие вещи говорили,
Даже не верилось ушам.
«Мы раньше здесь частик и осетров ловили,
Если б вы видели, мои друзья,
Как рыбаки тогда все жили», —
Данил, прищурив глаз, так говорил.
Там места были золотые,
Любили все этот затон.
Теперь уж стало всё другое,
Теперь уж рыбы мало в нём.
Жаль, что меняется всё хуже,
Не радует, как раньше, глаз.
Может, то время было лучше
Или порядка больше было в нас.
***
Стоит мужик, качается и про себя поёт.
Ничто ему не нравится,
Он никого не ждёт.
Ничто мужик не хочет,
Доволен сам собой.
Стоять ему так нравится,
Не думать головой.
Стоит и восхищается
Мужчина над собой.
«Вот так вот жить мне нравится,
Я, видимо, хмельной».
