Астрахань. Люди.

[Inkognito2392]

Из главы: «Астрахань. Люди».

 

Мне нынче снится очень странный сон:

Мой город яркими огнями освещен,

Густым туманом спрятаны убогие кварталы,

Спят беспробудно надоевшие никчемные авралы.

 

Растут дома в объятьях новых парков,

Стерты с лица Земли все супер-гипер лавки.

Среди цветников играют дети,

Им отдают все лучшее на свете.

 

Хрустально чистая вода течет по руслам,

Путь в будущее людям состраданьем устлан.

Оберегаемы бесценные творенья –

Дары из прошлого грядущим поколеньям.

 

Очищены от глупых кабинеты,

Пусты, но, правда, не закрыты лазареты.

Познанью и искусству предпочтенье,

Открытия и счастья вдохновенья.

 

Рассеялся туман… О, Боже правый!

Потоки слез текут на грудь Державы.

Понятна сложность восходящего движенья,

Но… Вне чистоты рождаются сомненья.

[Володька]

Мне тоже сны иногда снятся

 

ВОССТАНИЕ. АСТРАХАНЬ 2017...

 

Будто и не было лета. Как-то неожиданно на город налетели холодные ветра, небо покрыли листовым свинцом, а по рябым лужам, заполнившим выбоины в мокром асфальте, побежали желтые кораблики. Город утратил часть самых ярких красок, зелень исчезла совсем, а желтизна как сорвалась вниз, с солнечного летнего неба, да так и осталась лежать под ногами редких прохожих толстым слоем опавших листьев. Город готовился ко сну. Далеко на севере здоровенным половником уже размешивали ледяную кашу в круглом котле, готовясь накрыть город крепким кожухом снега и льда. А стеклянные панцири городских сооружений вспыхивали тут и там самыми неожиданными цветами. Я огляделся. Мир был другим, совсем другим. Загадочно мерцали совершенно фантастические сооружения, обновленные домишки центральных улиц бросались в глаза веселыми красками, на Стрелке прохаживались степенно отцы семейств, сопровождаемые женами и детьми, даже дворец бракосочетаний выглядел по-другому, заново отреставрированный и подсвеченный снизу разноцветными прожекторами, а над всем этим висел прогулочный воскресный цеппелин, оттуда доносилась музыка... Но погода была такой же, как много лет назад, в этом же городе, на этом самом месте.

 

Тогда тоже был сильный ветер. Ветер тащил и рвал на части холодный седой ливень, улица Урицкого была покрыта пятнами луж, где-то у Кремля не переставая тарахтел тяжелый пулемет, а я вытаскивал из-под обломков обрушенного дома полуживого Бекхана. Мимо бежали люди, сотни людей. Никто из них не пытался помочь, у них у самих было по горло забот. Кто-то еще не оправился от панического ужаса первого удара, кто-то искал родственников, кто-то метался по дворам в поисках укрывшихся черных. Один из пойманных отчаянно орал, его уже добивали... Двое в приличных, но перепачканных костюмах хрипели на фонарях, и мне уже было все равно, черные это или очередная схваченная парочка из этих, новых хозяев жизни... Догорала на углу одинокая импортная тачка. Да импортная ли? Я и так в них ни черта не разбирался, а для этой и вовсе нужен был хороший эксперт, чтобы ее опознать. Тучный хозяин лежал рядом с машиной, и вряд ли он смог бы что-нибудь сказать, потому что у него была буквально разорвана грудная клетка. Труп он и есть труп...

- Помочь? - спросила равнодушно пробегавшая мимо перекошенная от злобы морда, кивая на Бекхана.

- Оставь, это наш, - устало возразил я..

- Ааа, ну смотри... все равно ему крышка...не здесь, так в другом месте прихватят... сейчас на Бабаях цыганчу кончают... всех скопом...страшное зрелище...они ж как ломанулись через мост, им куда еще бежать-то, а там засада...мандец всем...

- Да черт с ними, а что Ниткин?

Мужик, матерясь, вытряхивал из пачки промокшие сигареты...

- Слушай, закурить нет?... а то тут каша... Ниткин...что Ниткин... его быстро взяли, он и не прятался особо...так там под башней и остался лежать, кому он теперь нужен...

 

Не знаю, кому в голову пришло расправиться с уцелевшими представителями администрации таким образом, наверное, в толпе нашелся кто-то, кто хорошо знал древнюю историю города. Бывших коррумпированных продажных чинуш, взяточников и казнокрадов потащили на башню пыток и уже оттуда стали сбрасывать вниз. Кричали все, поэтому предсмертные вопли и стоны умирающих смешались с криками ревущей толпы, которая требовала крови еще и еще. Приволокли архитекторшу города, известную супервзяточницу Лысовцеву...прямо в коляске ее затащили наверх..она даже и не сопротивлялась, только красные слезящиеся глазки на испитом, обезображенном всеми существующими пороками, старушечьем лице, были наполнены животным страхом....

- Смерть! Смерть! - завопила толпа и тучное тело архитекторши полетело вниз, выскользнув из опрокинутой коляски... Наверное, она умерла еще в полете, тяжелым мешком свалившись на труп образовательного министра, того казнили одного из первых, наверное, вместе с Ниткиным...

 

Мужик цыкнул на старуху, которая орудовала ножом над одиноко лежащим трупом...

- Пошла вон, сука!....

Старуха опрометью кинулась в ближайшую подворотню, и притаилась за углом, наблюдая за нами...

"Бесполезно... - подумал я, - все равно вечером она возьмет свое...- нормальных продуктов в городе долго теперь не видать, а может, и вообще не понадобятся, если зольдатики Курсина нагрянут, а еще хлеще, градом побьют!!"...

Я опустился рядом с Бекханом, укрытым плащом.. Хлебнул из трофейной политры... Все-таки неплохая была мысль - сначала захватить Тинаки, мосты-посты, склады с оружием, и тот главный, у Курченко, прищемить ментов... А иначе нам пришлось бы туго... Во-первых, никто не смог покинуть город. Мы сразу остановили лавину машин гранатометами, создав надежные заслоны из горящих машин и трупов. Вонища была жуткая, как будто разом заработали все шашлычницы города. Никто не осмеливался пробиться через ЭТО, а самые отчаянные тоже становились заслоном, попадая в горящий ад. Как мы и предполагали, у черных оказалось слишком много оружия. Слишком много автоматов. Мы никак не могли выбить их из построенных ими кирпичных замков, как шутили в народе "ни окон ни дверей, полна горница зверей". Окна неожиданно превратились в бойницы, которые огрызались точными выстрелами. Это уж потом кто-то догадался их выкуривать и выжигать. Заправляли пожарные машины бензином и заливали окна смертоносной струей, а потом "маленький мальчик" подносил спичку. Пожгли много старого фонда, но народ подсуетился заранее, и теперь женщины, старики и детишки из этих районов "справляли новоселье" на старом бон-заводе, в долине нищих и на Пролетарском острове.

 

Наверное, я на время отключился и на приличное время. Потому что, когда я очнулся, было темно, и толпы с улицы исчезли. Шли санитары. Я посмотрел на притихшего Бекхана. Когда я был в отключке, кто-то заботливый контрольно разбил Бекхану голову. Видимо, Бекхан зашевелился и может быть, даже очнулся. Угораздило же парня родиться с чурбанской харей! А звали его между прочим Андрюша Быков. Это уж дворовые пацаны назвали его Бекханом. Прощай, старый друг!Я пошел к кремлю. Нога сразу дала себя знать. Это зацепило меня еще на Стрелке, я стоял на слишком открытом месте, когда жахнуло совсем рядом и горячей воздушной волной меня сбросило на бетонный склон. А очнулся я от сильной боли в ноге... кто бы мог подумать, что я окажусь здесь опять, ведь с тех самых пор, как я пацаном ловил тут рыбу, прошло лет двадцать.

 

А Курсин придет, конечно. Очень быстро придет. Но застанет тут только русский народ, и тут некого ему будет защищать от разъяренного русского народа. Ни новых русских, ни дагестанцев, ни цыган, ни чеченцев, ни азеров, ни своих москвичей, оккупировавших астраханские заказники и заповедники и постреливающих местных рыбачков на своих "узаконенных частных владениях", никого, кто теперь всплывает в районе Вышки, самой южной точки области... Но надо было знать границу вседозволенности, когда подминали под себя заводы, предприятия, шахты и скважины, построенные еще при советской власти русскими людьми, когда уничтожали простых людей, когда опускали на колени не какую-нибудь гренаду - Россию!